«Много шума из ничего» – «Much Ado About Nothing» (реж. Кеннет Брана, 1993, Великобритания-США).
Поймем и простим чернокожесть принца…
Кеннет Брана — один из тех немногих, на кого мы еще можем надеяться, что они сохранят в живом виде классическую культуру Британии.
Мы вот тут не знаем, а с 2018 года в Великобритании и США во всех основных СМИ, на фоне всепобеждающего движения “MeToo”, регулярно происходили «наезды» на их собственного Вильяма их Шекспира.
Прямым текстом прогрессивная общественность вещала, что Шекспир — сексист, расист и недостаточно любит ЛГБТ. И это при том, что все прогрессивные англосаксонские театральные и кино-деятели по обе стороны океана уже не одно десятилетие ставят пьесы Шекспира, где мужчин играют женщины, старики молодых, цветные белых, гетересексуальные роли переделывают в гомосексуальные, добавляют садо-мазо вставки, действие переносится из дворцов в бетонные коробки или трущобы и т.д., и т.п.
На этом фоне всё, что ставил Кеннет Брана, а ставил он Шекспира, слава богу, чуть не всего, — это образец адекватности — отрада глаз, ушей и разума.
Поэтому будем благодарны, что в фильм Брана включил всего одного чернокожего персонажа, тем более, что в 1993 году это было вполне интересно, свежо и имело хоть какой-то смысл, кроме страха перед всепобеждающей поступью «политкорректности», который мы наблюдаем сейчас.
Если же кому-то, все-таки, не дает покоя, почему принц арагонский (Дон Педро) — чернокож, извольте, можно предложить вполне разумное объяснение, которое еще и обогатит мотивацию героев в наших глазах.
Предположите, что отец принца ходил направо и налево и произвел на свет несколько бастардов. Но признал он законным наследником только одного из них — сына чернокожей пленницы, в которую он влюбился без памяти в одном из военных походов (предположим даже, что она была еще и какая-нибудь африканская принцесса с хорошим наследством в виде пары провинций — для разумности обоснования выбора). Соответственно, другой бастард (Дон Хуан) имеет все основания и ненавидеть своего единокровного брата, и попытаться занять его место (тем более, что степень чернокожести Дона Педро заставляет подозревать, что он сын не правителя Арагоны, а неизвестного чернокожего любовника своей матери)… Вот такая вот могла там быть история.
. . .
Но вернемся к собственно фильму. И условностью одежды и, главное, характером эмоциональных реакций персонажей Кеннет Брана перенес действие пьесы в условную Америку 19 века. Наверное, он хотел тем самым сделать Шекспира более понятным для широких англосаксонских масс. Вот только приблизив произведение к среднему американцу, он отдалил её от того Шекспира, которым живем мы — от Шекспира как вершины человеческой культуры. Шекспира, который даже в своих комедиях возвышает наш дух, а не только веселит и развлекает.
В этом смысле Кеннет Брана проигрывает почти по всем статьям фильму Самсона Самсонова 1973 года.
И хотя сам Кеннет Брана в роли Бенедикта столь же хорош, как и Константин Райкин, но общий актерский ансамбль и, главное, дух благородства, чистоты и едва не произошедшей Трагедии — все это в пользу нашего фильма.
Повторимся, что особенно всё это заметно в кульминационной сцене ложного обвинения. Там, где у Самсонова наше сердце обрывается от негодования за вторжения Зла в мир Доверия и Любви, где мы в ужасе от угрозы тотального разрушения такой (как теперь оказалось) хрупкой в своей красоте вселенной человеческого благородства — там у Браны мы лишь с горечью наблюдаем за еще одним разрушением отношений между обреченно несчастными в своей сердцевине «обычными людьми»…
Фильм Кеннета Брана задействует почти все ресурсы кино-натуралистичности 1990х, возможные для комедий Шекспира. Фильм Самсона Самсонова целиком разворачивается на территории классического театра… но в памяти след оставляет ярче именно наш фильм.
Посмотрите оба — они стоят того и сами по себе, и, особенно, чтобы сравнить и оценить тот высочайший уровень, на который был поднят советский театр и кинематограф.
. . .
Но вернемся к собственно фильму. И условностью одежды и, главное, характером эмоциональных реакций персонажей Кеннет Брана перенес действие пьесы в условную Америку 19 века. Наверное, он хотел тем самым сделать Шекспира более понятным для широких англосаксонских масс. Вот только приблизив произведение к среднему американцу, он отдалил её от того Шекспира, которым живем мы — от Шекспира как вершины человеческой культуры. Шекспира, который даже в своих комедиях возвышает наш дух, а не только веселит и развлекает.
В этом смысле Кеннет Брана проигрывает почти по всем статьям фильму Самсона Самсонова 1973 года.
И хотя сам Кеннет Брана в роли Бенедикта столь же хорош, как и Константин Райкин, но общий актерский ансамбль и, главное, дух благородства, чистоты и едва не произошедшей Трагедии — все это в пользу нашего фильма.
Повторимся, что особенно всё это заметно в кульминационной сцене ложного обвинения. Там, где у Самсонова наше сердце обрывается от негодования за вторжения Зла в мир Доверия и Любви, где мы в ужасе от угрозы тотального разрушения такой (как теперь оказалось) хрупкой в своей красоте вселенной человеческого благородства — там у Браны мы лишь с горечью наблюдаем за еще одним разрушением отношений между обреченно несчастными в своей сердцевине «обычными людьми»…
Фильм Кеннета Брана задействует почти все ресурсы кино-натуралистичности 1990х, возможные для комедий Шекспира. Фильм Самсона Самсонова целиком разворачивается на территории классического театра… но в памяти след оставляет ярче именно наш фильм.
Посмотрите оба — они стоят того и сами по себе, и, особенно, чтобы сравнить и оценить тот высочайший уровень, на который был поднят советский театр и кинематограф.
Геро: Кейт Бекинсейл в фильме Кеннеты Брана 1993 года и Татьяна Веденеева в фильме Самсона Самсонова 1973 года.
— Советская возвышающая мечта…
.
Текст на Дзене. Новые тексты публикуются на Яндекс.Дзен на канале:«КиноКакПовод к (само)познанию». Подписывайтесь! Завсегдатаи КиноПоиска — добавляйте во френды кинолюба a2tw )
